Пандемия коронавируса и вызванные ею ограничения нанесли серьезный ущерб экономике Таджикистана. Основная причина - все еще высокая зависимость от модели роста экономики, основанной на внешних факторах, как-то трудовая миграция и импорт.

Для внутреннего же роста - производства и развития частного сектора сделано было очень мало.

Согласно МВФ и обзора мировой экономики Сбербанка РФ «введение карантинных ограничений из-за распространения коронавируса оказало беспрецедентное влияние на экономическую активность в 2020 году. Устойчиво высокий показатель ежедневной заболеваемости коронавирусом сдерживает динамику экономической активности. Глобальный композитный индекс деловой активности опустился с 52,4 пункта в августе до 52,1 пункта в сентябре 2020 года.

По оценкам МВФ, падение мировой экономики в 2020 году составило 4,4% после роста на 2,8% годом раннее. Уникальная природа текущего кризиса способствовала масштабному сокращению активности в мировой торговле. Согласно оценкам МВФ, объемы мировой торговли товарами снизились в среднем на 8,1% в 2020 г. после роста на 0,2% в 2019 году.

По мере снятия ограничений активность в мировой торговле начала восстанавливаться в июне, что отчасти связано с ростом экспорта из Китая на фоне увеличения внешнего спроса на медицинское оборудование и оборудование для дистанционной работы.

Повторные волны коронавируса, вероятно, будут сдерживать дальнейшее восстановление активности.

Ключевые экономические партнеры Таджикистана Китай и Российская Федерация также сильно пострадали от ограничений экономической и торговой активности.

В то время как в Китае ситуация немного улучшается, на фоне сложной эпидемиологической ситуации в РФ, во втором и третьем кварталах ВВП России сократился на 8 и 3,4 процента соответственно; сохранение отрицательной динамики ожидается в четвертом квартале в связи со второй волной пандемии. По итогам 2020 года ВВП России ожидается на уровне минус 4 процентов.

В отношении региона Европы и Центральной Азии, налицо явное преобладание риска негативного развития ситуации. Дальнейшее распространение инфекции по странам региона и принятие в связи с этим ограничительных мер ляжет еще более тяжелым бременем на потребление и инвестиции.

В дополнение к этому резкое сокращение объемов денежных переводов может усугубить спад в экономике региона. Длительная рецессия может отрицательно сказаться на финансовом секторе стран региона и усилить риск финансовой нестабильности. Продолжительное ухудшение настроения инвесторов может стать причиной существенного сокращения объемов прямых иностранных инвестиций.

 

У нас для вас две новости…

Практически прекращение трудовой миграции привело к 30-40 процентному снижению денежных переводов согласно данным МВФ и ЦБ РФ, что, в свою очередь, сократило импорт, внутреннее потребление, спровоцировало кризис ликвидности на валютном рынке страны, заставив Нацбанк принять неординарные меры, как-то продажа золота.

В то же время согласно опросам «Слушая Таджикистан» Всемирного Банка, сокращение денежных переводов и девальвация национальной валюты, обострили проблемы бедности и продовольственной безопасности для основной массы населения страны.

Хорошей новостью явилось то, что в целом спад ВВП оказался не таким сильным, как ожидалось. Причинами поддержания позитивного роста в экономике РТ явились: (1) низкие меры ограничения экономической активности.

Карантинные меры были краткосрочными и незначительными в отличие от других стран. (2) Несмотря на спад в секторах спроса и сферы услуг, рост остался значительным в секторах промышленности (рост 10,7%) и сельского хозяйства (8,1%).

Согласно обзору Минэкономразвития по итогам конца 3-го квартала текущего года, ВВП республики вырос по сравнению с аналогичным периодом 2019 года на 4,2%, что на 3,0% меньше годом ранее.

Вместе с тем, объем инвестиций сократился против аналогичного периода прошлого года на 6,9%, в том числе по иностранным и госинвестициям на 18,4 % и 5,3 % соответственно.

Меры реагирования правительства на пандемию для поддержания экономической активности и социальной поддержки были приняты, но все же ограничены достаточно низким уровнем резервов как монетарных со стороны Нацбанка, так и фискальных со стороны Минфина и бюджета.

Правительство отложило некоторые налоговые сборы, смягчило денежно-кредитную поли­тику, выполнило обещание повысить зарплаты и проч. Но все предпринятые меры были, в основном, косвенными, явно недостаточными и несравнимо ниже той поддержки, которую оказали правительства стран соседей, как например Узбекистан, Казахстан и Россия.

 

Когда экономика завязана на мигрантах

Кризис, вызванный пандемией, серьезно повлиял на сокращение денежных переводов и как следствие сокращение доходов населения, создав давление на курс нацвалюты и вызвав ее обесценение и частично спровоцировав рост инфляции.

Цены выросли существенно (продовольственная инфляция составила порядка 11%), что было вызвано как сокращением поставок ключевого импорта на фоне транспортных ограничений, так и в связи с удорожанием стоимости импорта в нацвалюте, включая стоимость импортных поставок во внутренней цепочке производства в стране.

Рост цен, в какой-то, мере был сдержан ростом внутреннего сельхозпроизводства, однако это касалось в основном продуктов первичного сельского хозяйства и растениеводства с низкой переработкой.

Как и прежде задача обеспечения внутренней продовольственной безопасности стоит остро, а делается крайне недостаточно для развития и поддержки внутренних цепочек добавленной стоимости, внутренней переработки и производства ключевых продуктов питания.

Понятное дело, что возможности для принятия прямых мер финансирования и субсидирования ограничены, и даже те, что есть, могут усугубить и без того неравные условия для конкуренции.

Но при наличии политической воли вполне можно без труда принять пакет мер для улучшения конкурентной бизнес среды, снятия барьеров бесконечного «закошмаривания» внутреннего малого бизнеса, частного производителя со стороны налоговых инспекторов и разного рода проверяющих органов. Однако о данных мерах пока приходится только мечтать, а между тем последствия кризиса текущего года еще раз показали, как важно усиливать внутреннюю базу экономики, производства и особенно продовольственной безопасности.

Спад денежных переводов, составивший порядка 37% согласно данным ЦБ России, безусловно, существенно сократил предложение валюты на внутреннем рынке, вызвал ее дефицит и девальвацию сомони со стороны регулятора НБТ.

В условиях существенной долларизации экономики РТ, высокой неформальности и высокой доли валютных депозитов и кредитов в финансовой системе, необходимости обслуживания растущего внешнего долга, любые резкие скачки курса нацвалюты могут иметь непредсказуемые последствия.

В то же время возможности НБТ и правительства для проведения прямых интервенций ограничены. Видимо на фоне данных сложностей, Нацбанк и правительство в текущем году пошли на продажу части резервов золота в Швейцарию для пополнения ликвидных резервов, финансирования импорта и обеспечения валютной ликвидности внутренней финансовой системы.

Тем не менее, только осенью, Нацбанк вынужден был пойти на управляемую резкую девальвацию в 9.4% для стабилизации ситуации на рынке валюты. При этом предложение практически не выросло и осталось на том же низком уровне, удерживая сложную ситуацию, особенно для импортеров и малого бизнеса, кредитополучателей в банках.

 

Когда спасает золото, а не реформы

Динамика внешней торговли также подверглась воздействию ситуации в мировой экономике и вызванных транспортных ограничений, в том время как внешнеэкономические позиции страны остаются крайне неустойчивыми и уязвимыми к текущим и последующим шокам.

Согласно Минэкономики, импорт составил $2 млрд. 806,9 млн. при сокращении на 6,4%. А вот экспорт товаров в январе-ноябре - $1 млрд. 322,5 млн. при росте 23,4% (в основном за счет экспорта драгоценных метал­лов – золота, который достиг отметки в 690 млн. долларов, и на него приходилось около 58% общей экспортной корзины).

Причем если из экспорта убрать золото, то превышение импорта над экспортом могло бы составить практически 3-4 раза что совершенно неприемлемо и крайне рискованно с позиций внешнеэкономической устойчивости и перспектив финансирования дефицита.

Решение данной хронической проблемы экономики страны, как и прежде, являются фундаментальные системные реформы экономической политики направленные на поощрение частных инвестиций и продвижение внутреннего экспорта и услуг, в основном за счет снижения регуляторного и налогового пресса, неформального давления и коррупции, снижения монополизации и усиление конкуренции.

Однако, как и в прошлые годы, проблемы в данном направлении остаются, а меры правительства в лучшем случае принимаются на бумаге и в виде стратегий.  

 

Когда в приоритете не люди, а проекты

Налогово-бюджетная политика, пожалуй, оказалась в одном из самых сложных положений на фоне спада доходов из-за спада деловой активности и сокращения внешней торговли с одной стороны, и роста непредвиденных расходов для поддержки населения  и сдерживания пандемии.

Согласно осеннему обзору экономики ВБ, в первые три квартала, сбор налогов снизился на 3,7% в годо­вом выражении. Упали почти все налоговые поступления – прежде всего, налоги на прибыль и подоходный налог, НДС и социальные взносы.

Налоговому комитету удалось собрать лишь 53% целевого сбора налогов с крупных налогоплательщиков. Задолженность по налогам выросла на 440 млн. сомони до 1 млрд.

В течение первых де­вяти месяцев правительство получило 515 млн. сомони в виде грантов для поддержки бюджета, что помогло компенсировать нехватку на­логовых доходов и поступлений.

В связи со спадом доходов, пришлось сократить расходы, например на проекты в энергетике (на 23,1% в годовом выражении), а также государственно-административные расходы (на 11,4% в годовом исчислении). В то же время, правительство уве­личило за год расходы на здравоохранение на 19,6%, а финансирование мер социальной защиты более чем на 9% – для строительства новых медучреждений и выделения средств бедным семьям.

Правительство профинансировало более высокий дефицит бюджета в свя­зи с пандемией за счет заимствований и внешней помощи со стороны международных финансовых организаций и стран доноров. Помощь была оказана на общую сумму порядка 300 миллионов долларов.

Но ситуация с финансированием остается сложной. Доказательством тому служат многомесячные задержки зарплаты.

В то же время у правительства в приоритете проекты сноса хотя и старых, но вполне функционально устойчивых зданий особенно в столице, строительство новых правительственных резиденций, гостиниц во время прекращения туристических потоков, второстепенных объектов облагораживания и культурного значения. Вполне очевидно, что данные инвестиции можно и нужно было бы хотя бы временно заморозить, а инвестиции направить на более актуальные нужды.

Беспокоить и факт того, что при такой сложной ситуации с бюджетом, власти продолжают предоставлять массовые налоговые льготы разного рода импортерам, часто не стратегических продуктов и производств (например, последние освобождение от налогов компаний, участвующих в строительстве госрезиденций).

На таких освобождениях бюджет теряет в общей сумме порядка 30 процентов от всех налоговых поступлений. Цифра огромная, что особенно критично в условиях текущей сложной ситуации с бюджетом.

 

Когда планы не имеют ничего общего с реальностью

Закон о бюджете на 2021 год вызывает серьезные сомнения в реальности расчетов и планов повысить налоговую базу и собираемость доходов.

Доходная часть госбюджета в 2021 году запланирована в размере 27,645 млрд. сомони (около $2,44 млрд.), что на 1,6 млрд. (около $142 млн.), или на 6,1% больше по сравнению с бюджетом 2020 года и составляет 29,8% от валового внутреннего продукта. Расходы бюджета на 2021 год предусмотрены в объеме 28,1 млрд сомони (около $2,49 млрд), что на 1,7 млрд (более $150,4 млн) больше по сравнению с бюджетом-2020.

Министр финансов оптимистично заявил, что «рост доходов будет обеспечен нахождением новых источников налогообложения, увеличением сбора основных налогов, обеспечением реального роста экономики и созданием новых рабочих мест».

Но не нужно быть экономистом, чтобы понять, что в текущей ситуации рассчитывать на рост налоговых поступлений можно лишь только при условии расширении налоговой базы и легализации экономики, а не за счет бесконечного роста налогового бремени на малый бизнес.

Такого рода нереальные параметры планируемых доходов не исполняются уже второй год, это показывает, что проблема с некомпетентным макроэкономическим прогнозированием имеет системный характер.

Другое последствие заключается в том, что Налоговый и Таможенный комитеты вынуждены использовать фактически репрессивные мер по агрессивному и экономически необоснованному сбору доходов в основном с частного сектора, учитывая, что крупные налогоплательщики либо освобождены, либо фактически не платят налоги, накапливая задолженность перед бюджетом годами.

Такого рода некомпетентная налогово-бюджетная политика имеет крайне губительные последствия для частного сектора, увеличивает административную и коррупционную нагрузку на предпринимателей, что ведет к уходу бизнеса в тень, а значит росту коррупции, и фактически сокращает налоговую базу всей экономики страны.

 

Когда долги растут. Их списывают, но развитию это не помогает

Внешний госдолг страны достиг почти 40% ВВП (потолок устойчивости по критериям МВФ) к сентябрю 2020 года в сравнении с 36,6% в конце 2019-го.

Как отмечается в обзоре ВБ, поскольку Таджикистан подвержен высокому риску долгового дефолта, любое новое нельготное заимствование дела­ет госдолг еще менее устойчивым. Кроме того, девальвация сомони увеличивает расходы в нацвалюте на обслуживание текущего долга.

Беспокоит и ситуация с внутренним долгом, которую нужно рассматривать в контексте системных проблем неэффективности и задолженности госпредприятий.

Согласно Госкомстату, кредиторская задолженность предприятий и организаций в Таджикистане с начала октября 2019 года до начала июля этого года увеличилась почти на 20 млрд сомони ($2 млрд), или на 25%, составив более 83,8 млрд сомони на конец первого полугодия 2020 года.

При этом большинство госпредприятий остаются убыточными (31,4%). Самые большие должники: «Барки точик», «Таджикская алюминиевая компания», «Международный аэропорт Душанбе», «Таджик Эйр», «Таджикская железная дорога».

Госорганы пытаются решать вопрос путем взаимозачета долгов между предприятиями. Но есть риск, что практика зачётов или налоговых отсрочек станет косвенной субсидией для госпредприятий, которые не будут стремиться сокращать долги в надежде, что правительство всегда будет гарантировать их выживание.

Списание долгов не ведет к улучшению финансовых и операционных показателей, а уровень сервиса остается низким со стороны госпредприятий. Пример тому постоянные аварии в сетях электроснабжения «Барки Точик», ужасный интернет со стороны «Таджиктелекома» и т.д.

Кроме того, деятельность госпредприятий крайне негативно влияет на конкуренцию и инвестиционный климат, создавая искусственные преимущества для ГП и барьеры для частного сектора.

Наконец отчеты Всемирного банка отмечают, что государственные предприятия Таджикистана не применяют общепринятые международные стандарты корпоративного управления.

 

Когда всё что нужно – просто не мешать…

Ограничения деловой активности и глобальный экономический кризис продлятся еще достаточно долго. Рецепт экономической политики должен быть простым – это в первую очередь реформы поощрения частного сектора и свободной конкуренции на товарных рынках, снятие ограничений и дружелюбная налоговая и регуляторная политика. Это сокращение госаппарата и чиновников, более эффективный сектор госуслуг и госпредприятий.

Все что нужно, это просто не мешать бизнесу развиваться, и дать хоть небольшую свободу частным предпринимателям от бесконечных проверок и поборов, и тогда они сами создадут рабочие места и укрепят конкурентоспособность и экспорт.

Читайте нас в  Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен и OK.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото присылайте на Viber, Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.