Что остается неизвестным в истории гражданской войны в Таджикистане? Почему дискурс о центральных субсидиях в советскую Центральную Азию можно оспорить? Откуда происходит мобильность таджиков и как делались карьеры в советское время? Эти вопросы в интервью CAAN обсуждает историк Айзек Скарборо.

Айзек Скарборо – постдокторант Школы гуманитарных и социальных наук  Университета им. Джона Мурса в г. Ливерпуль (LJMU). Он защитил свою докторскую степень на факультете международной истории Лондонской школы экономики (London School of Economics) в 2018-м году. Его исследование посвящено периоду «перестройки» (1985-1991) в Таджикистане и влиянию поздних советских политических и экономических реформ на последующую вспышку Гражданской войны в Таджикистане в 1992 году.

 

"Представление о Таджикистане как финансовой обузе ошибочно"

- Почему Bы решили заняться Таджикистаном именно периода гражданской войны? Этот период уже хорошо исследован и есть много свидетельств в СМИ и очевидцев и т.д. В чем новизна Вашей темы и подхода?

- Бесспорно, гражданская война в Таджикистане не новая тема для академического исследования, о ней часто пишут и в периодике. И это справедливо, так как война до сих пор частично определяет ход развития Таджикистана, к тому же она стала одним из жесточайших и кровопролитных последствий распада СССР.

Другой вопрос состоит в том, стоит ли на фоне имеющихся источников заниматься собственным исследованием. Здесь нужно учесть два нюанса.

Во-первых, большое количество публикаций об одном событии или явлении не указывает на полный охват этими публикациями всех возможных точек зрения. Стоит сказать, что в случае таджикской гражданской войны, большинство источников повторяет две-три версии происходящего, обвиняя то одну воющую сторону, то другую, и чаще всего ссылается не на первоисточники, а на имеющуюся литературу или на мнение нескольких, не всегда репрезентативных, лиц.

Во-вторых, преобладающая в литературе трактовка причин войны через призму ее хода и последствий часто приводит к искаженной картине предшествующего состояния таджикского общества. Самой влиятельной работой по таджикской гражданской войне, пожалуй, остается соответствующая глава книги Оливьe Руа «Новая Центральная Азия», которая основана на анализе регионализма в войне и поиске его предопределения в событиях советской эпохи.

Неудивительно, что Руа находит немало фактов, указывающих на наличие неприязни среди региональных групп, но при этом весь спектр позднесоветской жизни выходит на второй план и создается неверное впечатление, что Душанбе в 1980-е годы жил одним скрытым внутренним раздором, ждавшим распада Союза для своего рывка наружу.

Когда я взялся за исследование по «перестройке» (1985-1991) и предшествующему войне периоду, мне хотелось дополнить картину, добавив больше красок о жизни людей в 1980-е годы и линию аргументов о роли экономического краха последних пяти лет советской власти.

Мне показался преувеличением общий уклон в научной литературе на «скрытые» религиозные или этнокультурные конфликты, якобы подавляемые советской властью и взорвавшие таджикское общество в начале 1990-х гг. Это, безусловно, имело место, но куда более значимым фактором было экономический спад с 1989 года, усиливавшийся с каждым месяцем к началу гражданской войны в мае 1992 года. Кроме того, этот фактор объясняет не только почву для разжигания гражданской войны, но и временные рамки её возникновения.

К данному выводу я пришел во время работы в таджикских архивах, где было невозможно не увидеть значимость экономических факторов. Здесь просто нужно было вернуться к «решенным» вопросам истории и переосмыслить их в свете заново найденных первоисточников.

Фото с CAAN

Это часто дает плодотворные результаты. Могу привести в качестве примера непоколебимый дискурс о «субсидированном» характере центральноазиатских экономик во время Союза. Как в западных исследованиях, так и в бывшем Союзе, можно встретить разного рода утверждения о том, что чуть ли не половина бюджета и ВВП Таджикской ССР обеспечивалась прямыми переводами из союзного бюджета.

Однако представление о Таджикистане как финансовой обузе весьма ошибочно: по моим расчетам, Таджикская ССР каждый год производила в рублевом эквиваленте примерно столько же, сколько тратилось на её территории.

 

- Вы решили посмотреть на экономические факторы гражданской войны. Но можно ли все свести к экономике? Пoчему такого рода конфликты не произошли в Кыргызстане или Узбекистане?

- Часто спрашивается, почему на фоне краха СССР гражданская война произошла только в Таджикистане. Думаю, что постановка вопроса немного неправильная: на самом деле конфликтов во время перестройки и распада Союза было и много, и повсюду.

Если ограничиться условными датами 1988-1993, то мы можем зафиксировать кровопролития и в Грузии, Молдове, Осетии, Кыргызстане, Казахстане, Ингушетии, Чечне, Нагорном Карабахе, Абхазии, и даже в Москве и других центральных частях России.

Гражданская война в Таджикистане в этом контексте является не исключением, и лишь крайним случаем на постсоветском диапазоне конфликтов. Отдельно стоит и другой вопрос – почему именно Таджикистан стал местом полноценной войны, а здесь как раз имеют значимость местные экономические реалии.

Экономика Таджикской ССР была более зависима от других частей СССР, чем большинство республик: в ней располагалось мало конечного производства, к тому же практически отсутствовали месторождения ценных ископаемых, как нефти. Поэтому, как только распалась общая советская экономика, доступность продуктов и базовый уровень жизни населения резко упали.

Множество исследований доказало, что подобное падение является обязательным (хотя недостаточным) условием всякого рода восстания против существующего строя, оно буквально подталкивает безработных и отчаянных людей на улицу.

Однако нельзя свести все только к экономике, которая всегда функционирует в взаимоотношении с политикой. Это отчетливо видно в сравнении с Кыргызстаном, где экономические условия были очень схожие с таджикскими, но у власти находился более дальновидный политик.

 

"Социальный лифт работал для женщин с некоторым сбоями"

- Какие ещё аспекты изучения истории Таджикистана Вам наиболее интересны как специалисту? Hе могли бы Вы рассказать вкратце о недавнем исследовании o том, как поменялись стереотипы о таджиках , как о не “мигрирующих” людях.

- Хорошо, что вы затронули это исследование, ведь оно тоже было инициировано пересмотром некоторых общепринятых «фактов» о Таджикистане.

Рассматривая советские государственные программы, нацеленные на увеличение потока рабочих из Таджикской ССР в РСФСР, ведущий автор исследования, Малика Баховадинова обнаружила, что дискурс 1980-х годов был противоположен нынешнему.

В то время утверждалось, что таджики были недостаточно мобильны и что их сложно было оторвать от родных мест даже для временной работы. А сейчас жалуются на обратное: на то, что таджикские мигранты рвутся на российский рынок труда во что бы ни стало, и что они слишком вовлечены в трудовую миграцию. Особенно любопытно то, как некоторые из авторов, утверждающие сегодня о «мигрирующем» характере таджикского народа, являются теми же исследователями, писавшими о «неподвижности» таджиков в 1980-е гг.!

Мы постарались разработать концепцию для статьи и доказать связь нынешнего потока миграции из Таджикистана в Россию не с неким «безвременным» явлением, присущим стране, а именно – с её конкретными социально-экономическими условиями постсоветского периода.

Айзек Скарборо
Фото с voicesoncentralasia.org

Мне кажется, что с исторической точки зрения, наиболее интересны именно такие моменты перехода: от социализма к капитализму, или от царской власти к советскому строю в начале 20-го века (это ещё довольно плохо изучено в отношении Центральной Азии).

При рассмотрении подобных периодов бурных изменений для нас проясняется немалая часть того, что было скрыто до наступления социальных потрясений.

 

- Вы говорили о политической культуре в Таджикистане позднего советского периода. Как политическая культура влияет на женщин?

- Несмотря на все свои недостатки, Советский Союз включал в себя уникальный «социальный лифт». Советское общество дало возможность многим людям, родившимся в бедности или даже нищете, получить качественное образование, подняться по социальной лестнице и даже стать влиятельным политиком.

Не всем, к сожалению, и не всегда, а всё же по статистике это встречалось больше, чем в большинстве современных стран, где определяющую роль в жизни человека часто играет положение его родителей. Однако в советском Таджикистане практически все руководители родились в бедных семьях и поднялись по этой лестнице.

Фото с fergana.site

Когда я говорю о «политической культуре» советского Таджикистана, я имею в виду именно это явление социального лифта, дающее возможность людям участвовать в политических структурах и определяющего форму этого участия.

В Советском Союзе участие в политических процессах не заключалось в голосованиях, собраниях или других псевдодемократических мероприятиях, которые являлись формальностью. Чтобы участвовать в политике, нужно было вступить в партию (или сначала в комсомол): все вопросы решали за кулисами съездов, на закрытых заседаниях ячеек.

А на самом деле для вступления в партию не было особых преград, если человек подходил по нужным качествам. Именно эти качества (ударная работа, лояльность советскому строю и тому подобное) определяли форму политической культуры.

Данные качества, что особенно интересно, на деле могли варьироваться в зависимости от местности, так как принимающие ячейки партии везде состояли из местных коммунистов. В более социально консервативных республиках, например, в Таджикской ССР, это означало, что внимание акцентировалось больше на личном поведении: это семейные отношения, потребление алкоголя и даже культура речи.

Официально, эти качества входили в перечень требований везде, но к 1970-1980-м гг., судя по имеющимся документам и воспоминаниям, они чаще и жестче учитывались в Душанбе, нежели в Москве.

Это создавало двоякую ситуацию для женщин. С одной стороны, их участие поощрялось в социальной жизни и даже в политике, подталкивая их к получению образования, путевок на ударные стройки или съезды партии, а с другой стороны, от них продолжали ожидать исполнения роли безупречной хранительницы домашнего очага.

На этом фоне некоторые весьма незаурядные личности, например Низорамох Зарифова или Гулджахон Бобосадикова, сумели совместить идеи о «правильном» женском поведении и политическом участии, поднявшись при этом до самой верхушки власти в республике.

Но их судьбы были скорее исключением из правил: почти все таджикские политики советского периода были мужчинами – социальный лифт работал для женщин с некоторым сбоями.

 

"Политики заимствуют из истории то, что им нужно для политической цели" 

- Становится ли историография в странах Центральной Азии более националистической и замкнутой внутри национальных границ из-за стремления властей контролировать нарратив? Особенно интересно, как это происходит в Таджикистане из-за конфликта с узбекскими историками.

Мне не кажется, что правительства центральноазиатских республик особенно интересуются историографией или пытаются ее контролировать. Впрочем, как во всех современных странах, в Центральной Азии наблюдаются два независимых друг от друга процесса.

Во-первых, историки мыслят в общественно принятых рамках, то есть, после разделения региона на отдельные страны они начинают всё больше исследовать вопросы, соответствующие новым политическим границам («История Таджикистана» вместо «Истории Средней Азии», например).

Фото с CAAN

Тем временем, политики заимствуют из историографии то, что им нужно для какой-либо конкретной политической цели и игнорируют остальное. До недавнего времени отношения между Таджикистаном и Узбекистаном были, мягко говоря, натянуты, и политикам из обеих стран было удобно по необходимости ссылаться на некоторых историков, продолжающих споры о территории и демографии, упреждающие распад Союза.

 

- Какие ещё мифы преобладали на Западе и даже в самой Центральной Азии в изучении тех или иных вопросов?

- К сожалению, экономическое развитие Центральной Азии в составе Советского Союза до сих пор изучено очень скудно. Здесь остается много моментов, достойных пересмотра: освоение целины в Казахстане, специфика процесса коллективизации в регионе, развитие нефтегазовой отрасли в 1970-е гг.

Сейчас проводятся передовые исследования по некоторым из этих вопросов. Хотелось бы отметить работу Беатриче Пенати или Марианны Камп с Расселом Занка в отношении 1920-х годов, выясняющие многие аспекты коллективизации в Центральной Азии.

Впрочем, самым обширным «белым пятном» остается период так называемого «развитого социализма» или «застоя» – время правления Леонида Ильича Брежнева (1964-1982). Данные десятилетия главным образом рассматриваются как застывшее время, на протяжении которого ничего не менялось, или же просто пропускаются в результате скачка от эксцессов сталинизма к перестройке.

А ведь этот период был моментом бурного развития, экономического роста и расширяющихся возможностей для Центральной Азии.

 

"Страна необыкновенной красоты, но её не покажешь туристам"

- Вы работаете над новым проектом об оцифровке мемуаров таджикских авторов. Расскажите об этом проекте подробнее? В чём ценность этой задумки?

Да, над этим проектом мы с Артемием Калиновским работали несколько лет, он наконец приближаемся к завершению. Как и я, Артемий является историком советского Таджикистана.

Недавно у него вышла книга по экономическому развитию республики. В ходе работы, читая множество мемуаров таджикских авторов о советском периоде, мы оба решили, что необходимо расширить доступ к этим документам. Они раскрывают многие полузабытые, малоизвестные страницы истории республики, дают красочные описания людей и местностей, которые невозможно найти в других источниках.

При этом найти и читать эти мемуары было очень сложно: нам пришлось их искать в букинистических магазинах, просить у друзей, доставать у самих авторов. Чтобы дать другим историкам, исследователям и читателям из самого Таджикистана возможность читать эти мемуары и узнать о советской эпохе в республике, мы вместе с Вадимом Стакло и программой «Русские взгляды на Ислам» Университета Джорджа Мейсона разработали сайт для их цифрового размещения.

Сейчас сайт доступен для всех читателей: надеемся, что с временем он будет расти и позволять многим интересующимся регионом людям узнать намного больше о жизни в Таджикистане.

 

- Что обнадеживает Вас при изучении современного Таджикистана?

- Несколько лет назад я возвращался домой по проспекту Рудаки в Душанбе, сев в «се сомони», местный вид маршрутного такси. Водитель, приветливый молодой человек лет 25, никуда не торопился, медленно ехал по главной дороге города.

День был летний, жаркий, и людей на улице было очень мало. При каждой встрече с человеком, стоящим на улице или проходящим мимо, водитель тормозил и кричал «хашт, хашт мерем!» («8, пойдем на 8», номер его маршрута). Прохожие качали головой, и получив отказ, водитель говорил им вслед «Чиба?!» («Почему?»). Это продолжалось всю дорогу и совсем безуспешно.


Судьба не особенно улыбнулась современному Таджикистану. Страна не располагает большими запасами полезных и доступных ископаемых, и даже пахотной земли здесь не так много из-за гор. Ни советское правительство, ни нынешнее не инвестировало в производство должным образом, что затрудняется недоступностью как страны в целом, так и ее отдельных регионов.

Страна необыкновенной красоты, но её не покажешь туристам, так как до нее сложно и долго добираться и у неё нет моря, которым можно заманить туристов. И хотя не одно поколение ломает голову над тем, как привести через Памир хотя бы железную дорогу, выхода пока ещё не видно.

А подобно моему водителю в Душанбе, современные таджикистанцы не падают духом. Да, многие уезжают из страны, но многие остаются или частенько возвращаются, делают все, чтобы поднять страну или просто делать лучшую работу в пределах возможностей. За это они часто получают очень мало денег, но это не ослабляет их энтузиазм.

Среди знакомых в Таджикистане, я знаю очень много людей, работающих на совесть: работников международных организаций, историков и других ученых, художников, строителей и рабочих, бизнесменов и банкиров. Меня обнадеживает их честное увлечение своим трудом, даже при всех вызовах, стоящих перед Таджикистаном.

Читайте нас в  TelegramFacebookInstagramViberЯндекс.ДзенOK и ВК.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото присылайте на ViberTelegramWhatsappImo по номеру +992 93 792 42 45.