Как поведёт себя руководство Талибан, после вывода американских войск, частичного или полного прихода к власти? И какую политику будут проводить талибы в отношении своих соседей, продолжат ли они поддержку нескольких тысяч среднеазиатских джихадистов, окопавшихся на севере Афганистана?

На эту тему рассуждает известный таджикский политолог Парвиз Муллоджанов.

Чтобы ответить на эти вопросы, следует рассмотреть внимательно идеологию и структуру движения, включая трансформацию её воззрений и стратегии, произошедшую за последние десятилетия. Именно идеологический базис будет определять стратегию, и тактику движения на практике – какими бы прагматичными не выглядели руководители талибов на сегодняшний день.

 

Новые талибы – идеология и структура

Идеология Талибан с самого начала их прихода к власти в середине 90-х годов носила достаточно сложный характер, являясь сплавом религиозного фундаментализма, пуштунского национализма и консерватизма. Ядро движения составляли несколько сотен учеников пакистанских медресе, в основном пуштунов, которые официально признавали себя последователями Ханафитского мазхаба, в то же время, по интерпретации шариатских норм, они сближались с салафитами.

При этом, с самого начала талибы опирались на различные группы пуштунского населения (начиная от политической элиты до племенных объединений), недовольных доминированием в стране Северного Альянса и национальных меньшинств.

В результате, в период своего пребывания у власти, движение Талибан оставалось в основном внутриафганским, направленным на установление в стране исламского государства при ведущей роли пуштунов. Идеи панисламизма, единого Халифата, международного джихадизма, хотя и присутствовали, но оставались на втором плане.

Идеологическая и организационная трансформация движения ускорилась после его поражения в 2001 году, и остатки талибов отошли в Пакистан, где занялись перестройкой своих рядов, и пересмотром стратегии для нового броска к власти.

За этот период в идеологии, и структуре обновленного движения Талибан, можно отследить следующие кардинальные изменения:

Во-первых, произошла интернационализация движения талибов – за последнее десятилетие связи Талибан с международным фундаменталистским движением значительно укрепились.

Сегодня талибы больше, чем когда-либо зависят от джихадистского интернационала, что не может не сказаться на их идеологии, и политике.

Эта зависимость стала проявляться уже в конце 90-х годов, когда талибы, в условиях затянувшегося противостояния с Северным Альянсом, были вынуждены все больше опираться на финансовую и организационную помощь извне.

Именно в это время, в рядах талибов, появились группировки среднеазиатских муджахедов, такие как Исламское движение Узбекистана (ИДУ), "Ансаруллох", объединяющих выходцев из Таджикистана, а также подразделения уйгурских джихадистов.

Вскоре руководство талибов свело все эти группировки в одну бригаду «Лива», командиром который был назначен Джума Намангани, один из лидеров ИДУ.

Незадолго до вступления в Афганистан подразделений международной Коалиции, Джума Намангани объявил о планах «Лива» уже в ближайший год начать наступление на постсоветскую Центральную Азию.

Сегодня мы видим, что ситуация в Северном Афганистане напоминает начало 2000-х годов – подразделения среднеазиатских джихадистов вновь обосновываются вблизи таджикско-афганской границы. Судя по всему, сегодня Талибан в своей борьбе за контроль над северными районами Афганистана делает ставку именно на выходцев из постсоветских республик Средней Азии. Номинально, большинство из них находятся в составе Талибан, но в реальности, их основная стратегическая цель после прихода талибов к власти – продолжение джихада по ту сторону таджикско-афганской границы.

Во-вторых, один из важных факторов – джихадизация самой идеологии Талибан. За последние годы идеологические воззрения, многих сторонников, и лидеров движения, также изменилось. В рамках самого движения значительно выросла пропорция убежденных религиозных фундаменталистов; их воззрения, так или иначе, проникли не только в ряды непосредственных сторонников движения, но и за его пределы.

Таким образом, в стране расширилась социальная база для религиозного экстремизма, охватывая уже не только пуштунское большинство, но и представителей национальных меньшинств.

В-третьих, следует учитывать, что в руководстве Талибан, как и во всём движении, назревает смена поколений. Старое поколение лидеров, так или иначе настроенное на поиск компромисса со своими противниками, постепенно уходит. Ему на смену приходят лидеры среднего возраста, и молодежь, которые сделали свою карьеру на войне, и настроены, продолжать её до победного конца.

Старшее и среднее поколение Талибан видят главной своей целью вывод иностранных войск с территории страны, и восстановление своей власти на территории самого Афганистана. Поддерживая тесные отношения с транснациональным джихадистским движением, нынешнее руководство талибов связывает свои дальнейшие планы только с Афганистаном.

Для этой группы в руководстве движения самое главное – установление исламского правления в Афганистане; их воззрения все еще остаются в рамках национально-государственного подхода. В политике они остаются прагматиками, способными на время отставить идеологию в сторону, и пойти на временный компромисс ради достижения конечной, стратегической цели.

В то же время, в последние несколько лет в движении Талибан наблюдается новый феномен – появление молодого поколения полевых командиров и активистов, которые в гораздо большей степени привержены идеологии джихадизма.

Их воззрения, цели и ценности во многом сходятся с идеологией ИГИЛ, поэтому на низовом уровне, отношения к игиловцам гораздо более терпимое, чем в руководстве Талибан.

Более того, ряд полевых группировок талибов на низовом уровне, (особенно это касается выходцев из Средней Азии), приносили баят (присягу) ИГИЛ, при этом оставаясь в структуре Талибан. Молодое поколение талибов  отрицательно относится к любым компромиссам со своими противниками. В этой связи вполне возможно, что именно молодые лидеры талибов стоят за недавним срывом переговоров между США и Талибан.

 

Исходя из вышеизложенного, можно сделать следующие основные выводы:

Во-первых, движение Талибан все еще проходит период трансформации – как идеологической, так и организационной. При этом основной тренд, на следующее десятилетие, будет заключаться в джихадизации идеологии движения Талибан. С идеологической точки зрения, это означает, что, не отказываясь полностью от пуштунского национализма, талибы, все больше будут сближаться по своим воззрениям, стратегии и тактике с ИГИЛ, и другими джихадистскими организациями.

Это влияние уже видно по участившимся террористическим актам, с применением смертников, жертвами которых становятся мирные жители, что является визитной карточкой игиловцев.

На практике это будет означать отказ от любых соглашений со своими противниками внутри Афганистана. Даже если договор о выводе американских войск из Афганистана будет рано или поздно подписан, (что вполне вероятно), Талибан, вряд ли полностью остановят военные действия против действующего афганского правительства.

Так, проект соглашения в Катаре, предусматривал создание так называемых свободных зон, которые, по мнению критиков, так же де-факто перейдут под контроль талибов. В лучшем случае, будет происходить относительно мирное вытеснение правительственных войск со всех больших регионов страны, вплоть до полного перехода власти в руки Талибан. Эта политика, находится в полном соответствии с доктриной джихадизма, согласно которой, джихад должен продолжаться вплоть до уничтожения «неправедной власти».

Джихадизация движения, будет усиливаться по мере смены поколений в руководстве движения, и прихода к власти молодого поколения талибов. По мере продвижения молодежи, на руководящие посты в движении, роль идеологии в политике талибов будет увеличиваться, а способность к долговременным компромиссам будет отступать на второй план.

Во-вторых, джихадизация идеологии Талибан, означает также и переход к экспансионизму во внешней политике – в первую очередь, в отношении к другим экстремистским движениям.

На практике это будет означать, что Талибан продолжит поддержку среднеазиатских джихадистских группировок – независимо от того, какие договорённости будут заключаться со странами-гарантами или соседями. Маловероятно, чтобы в случае прихода талибов к власти, они пойдут на оказание прямой военной помощи среднеазиатским группировкам, или организацию их прорывов через таджикско - афганскую границу.

Скорее всего, поддержка будет выражаться в оказании финансовой или организационной помощи, ведения пропаганды, организации тренировочных лагерей для боевиков. В дальнейшем же, все будет зависеть от развития социально-экономической, и политической ситуации в постсоветских государствах.

Социально-экономическая и политическая дестабилизация в регионе может создать благоприятные условия для военной и политической экспансии джихадистов. В этой ситуации, движение Талибан у власти в Афганистане (или правительство с их значительным участием), действительно, может превратиться в один из основных факторов дестабилизации в регионе.

Парвиз Муллоджанов, политолог

Аналитический бюллетень №1. «AP Expert», октябрь 2019

По вопросам подписки на бюллетень можно писать по адресу: agencyasiaplus@gmail.com

Или звонить по номерам: +99237 2217220, +99293 5019805.

Осенью нас модно читать в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен и OK.