О том, какими таджикских женщин видят сегодняшние художники, почему в Таджикистане не любят современное искусство, и о ком из современников будут вспоминать через 50 лет - мы поговорили с известным искусствоведом Ларисой Додхудоевой, доктором исторических наук, заведующей отделом этнографии АН Таджикистана. 

 

- Лариса Назаровна, какое последнее культурное мероприятие в Душанбе вас приятно удивило?

- Обязательно в Душанбе?

- Да, но можно хоть за последние десять лет.

- Тогда презентация выпускников курса по современному искусству, которая прошла в ресурсном центре «Душанбе Арт Граунд» несколько месяцев назад. Тогда ребята представили свои работы, и все они были такими необычными, свежими, сами ребята очень дерзкими. Например, там был проект про человека, который каждый день садился за стол, чтобы написать книгу, но каждый раз закрывал её и в итоге так ничего и не написал. Но этот сюжет был подан так тонко и проникновенно. У наших молодых художников очень неординарные взгляды, построенные на ассоциациях и недомолвках.

- А какой зарубежный проект вас не оставил равнодушной?

- Проект «Образ мира», который создал Лучано Бенеттон (основатель империи Benetton, владелец бренда «United Colors of Benetton», - ред.). Кажется, он ведет его с 2014 года – Лучано собирает картины художников со всего мира, чтобы понять, о чем они говорят сейчас. Потом он проводит выставки этих картин, ежегодно выпускает каталоги с прекрасным дизайном, сейчас в его проекте 10 тысяч картин со всего мира и что самое приятное - наши художники из Душанбе и Худжанда в его коллекцию тоже попали.

Условия участия в этом проекте такие: художник направляет свою заявку с описанием идеи, ему высылают небольшие деньги на реализацию, и он должен создать маленькую картину размером 10 на 12 сантиметров. Это может быть современное искусство, а может быть академическая живопись. Сложность в том, что выразить себя нужно на маленьком холсте.

Наши художники отправили туда картины таджикского пейзажа, натюрморты, абстрактные работы. Лучано Бенеттон – он, конечно, миллиардер, но вот бы в Таджикистане появился такой меценат, который поддержал бы художников. Но, у нас таких энтузиастов, к сожалению, нет.

- И современного искусства тоже толком нет. Как вы думаете, почему? У соседей – в Кыргызстане, Казахстане куда лучше с этим обстоят дела.

Фото: Работа Алмагуль Мелинбаевой
Обнаженная девушка лежит на бывшем дне Аральского моря, позади нее – искореженная временем ржавая баржа. Противопоставляя красоту женского тела и старого металла, художница привлекает внимание общественности к проблемам Арала.

- У нас вообще нет интереса к искусству. Хотя это так странно, ведь в нашем регионе именно таджики создавали живопись; кочевники не писали картины, у них прикладное искусство очень хорошее, а таджики развивали изобразительное. Почему теперь мы потеряли к нему интерес, мне непонятно, это такой сложный вопрос, я никак не могу на него ответить. Может быть, потому что у нас нет арт-менеджеров? Есть только Лоли Санам, но она одна.

- Современное искусство допускает и даже приветствует эпатаж, может быть, нашим художникам тоже стоит попробовать? Это может привлечь внимание?

- А почему бы и нет? Надо эпатировать немного, запретных тем нет, и не было никогда для современного искусства. Оно помогает смотреть на традиционные вещи в новом свете.

- Хотя, даже журналисты в наших редакциях боятся реализовывать какие-то нестандартные идеи, потому что боятся, что их не поймут. И это журналисты – по сути – ремесленники; а каково современным художникам? Разве поймут их творчество?

- Но современное искусство почти всегда имеет комментарий, потому что не всем оно понятно и не должно быть всем понятно. Человек не в силах знать всё, и например отсылки к Фирдавси не каждый европеец поймет. В эпоху постмодернизма вообще всё обрастает комментариями.

 

«Художник не обязательно должен быть социальным»

- Как вы думаете, каким сейчас является образ таджикской женщины в картинах местных художников?

- Мне кажется, сейчас нет образа; в каждой социальной прослойке свои представления о прекрасной женщине. В советское время он был прописан – это была труженица на любом поприще – на поле или в научной лаборатории, главное, что работница; хранительница традиций народа (отсюда национальный имидж – глаза, брови, одежда), мать. В общем-то, этот образ соответствовал реальности. Это был идеал, к которому все стремились.

Сейчас таких идеалов нет, даже внешний вид женщин на картинах таджикских художников очень разнообразен. Общего психологического образа нет; и художники не показывают социальное положение женщин. Хотя, вы знаете, они всегда были далеки от социальности. Таджикские художники любят абстрактные образы. И в советское время, когда сюда приезжали кураторы, то главная их критика была в том, что наши художники асоциальные. Были, конечно, и социальные работы, но одиночные. И сейчас то же самое, в Казахстане и Кыргызстане, куда более социальное искусство, у нас – нет.

- Это хорошо или плохо?

- Художник должен быть художником, он не обязательно должен быть социальным, он должен работать только с тем, что его самого задевает. Никому ничего нельзя диктовать.

- Кстати, если бы у вас была возможность, то какую выставку вы бы привезли душанбинцам?

- Как минимум, центральноазиатских художников, например, Альмагул (Менлибаеву, казахскую художницу, - ред.). Может быть, их заинтересовали бы эти работы, иначе у нас люди отвыкли ходить на выставки.

- Вы сами, куда ходите?

- Я хожу в Союз художников, они иногда проводят выставки, но очень редко, музеи тоже редко проводят, поэтому я просто хожу по мастерским. Гораздо чаще культурные мероприятия проводит посольство Франции в Таджикистане.

 

Первые женщины, которые работают в технике кундаль

- Лариса Назаровна, современная таджикская художница Сураё Туйчиева – ваша дочь. Хочу задать сложный вопрос - можете назвать ее творческий проект, который вам нравится не как маме, а как искусствоведу?

- Мне нравится ее последняя работа «Поколение Некст» - это видео ролик, в котором показано поколение в пионерских галстуках, превращающееся в поколение, надевшее на себя хиджаб.

- Сураё стала художницей уже в новое время, когда было понятно, что современное искусство не в чести, вы никогда не переживали по этому поводу?

- Я, конечно, всегда знала, что она ничего не будет получать за свою работу, но я не противилась - она любит своё дело. Когда в 2009 году в Душанбе состоялась первая выставка современного искусства, у нее так глаза горели – у всех таджикских художников тогда глаза горели. И кураторы из других стран ЦА были приятно удивлены, они признавались, что нигде не видели таких глаз, как здесь.

- Современные художники, хотя бы за рубежом, в конце концов, становятся окупаемыми?

- Да, яркий пример – казахский художник Ербосын Мельдибеков (работает в жанрах скульптуры, инсталляции, перформанса, видео и фотографии, - ред.), его знают во всем мире, и очень хорошо покупают.

- Наших кто-нибудь покупает?

- Академическое искусство покупают, но в основном иностранцы, банки; гостиница «Таджикистан» украсила свои коридоры миниатюрами Олима Камалова. А отдельные люди не покупают. Хотя, вот Юлия Вербицкая (основатель и председатель Фонда поддержки искусств и музейной деятельности «Русские меценаты», - ред.) все время удивляется, почему наших художников внутри страны не покупают. Она приезжает к нам, ходит по мастерским и дает очень высокие оценки работам наших художников. Вы знаете, в советские времена вообще таджикская и кыргызская живописи в регионе считались самыми сильными. Мы просто не понимаем, что имеем.

- А цены у наших художников какие?

- Очень низкие, поэтому их так с удовольствием покупают иностранцы.

- Лариса Назаровна, вы можете назвать три женских имени в таджикском искусстве, которые будут вспоминать, скажем, лет через 50?

- Я бы не хотела отвечать на этот вопрос, потому что, люди могут расстроиться, если я не назову их имен. Но думаю, что точно в историю войдут наши девушки, которые работают в технике кундаль. Таджикистан – это единственная страна, которая сохранила ее; кундаль был развит в Афганистане и Иране, но они ее утратили, а мы сохранили, и это направление у нас хорошо развивается. И это первое поколение женщин, которое пишет кундаль. Причем, они прекрасно это делают. 

Оставайтесь с нами в Telegram, Facebook, Instagram, Viber, Яндекс.Дзен, OK и Google Новостях.